Чернильное молоко

О романе Тициано Скарпы "Фундаментальные вещи"

В издательстве CORPUS переиздали малостраничный, но насыщенный роман Тициано Скарпы «Фундаментальные вещи», который впервые был напечатан в тематическом номере «Иностранной литературы» (№ 8’11). Рассчитанный на массового читателя, тем не менее, он затрагивает сущностные семейные проблемы, поднимая планку размышлений до слова «важные».

«Фундаментальные вещи» - это дневник Леонардо Скарпы, молодого отца, который печется о будущем сына (Марио), или, скорее, своем будущем после рождения ребенка, так как в основных вопросах Леонардо акцентирует внимание именно на себе. Женственное преклонение перед двухнедельным младенцем и умилительный тон напоминают журнальные колонки, но есть и моменты, в хорошем смысле озадачивающие как главного героя, так и читателя. Один из них заключается в том, что Леонардо, как бы ни старался, стать «единым механизмом» с Марио, подобно матери, не может. Здесь и начинаются его сомнения относительно роли отца: насколько часто стоит вмешиваться в жизнь сына? Насколько глубоко? Может, сразу рассказать ему об ошибках молодости, пытаясь предостеречь от необратимых последствий? Копаясь в богатой на события молодости, отец приводит новорожденному Марио примеры неудачной любви (редкое явление в массовой литературе – рассказ в романе) и скупо описывает детство («Тот, кто испытал в детстве счастье, повзрослев, испытывает чувство вины»). Лео дает понять, что не будет скрывать от Марио те самые фундаментальные вещи, которые должен знать каждый ребенок. Как ни иронично, но самое важное он таки сыну не расскажет.

Скарпа-персонаж сетует на то, что роль, отведенная отцу, неполноценна: «его либо слишком много, либо слишком мало». По сути, из этого и рождается идея написать дневниковое послание четырнадцатилетнему сыну в надежде компенсировать «недороль» немного одержимым интересом к интимному миру ребенка.

Леонардо всматривается в глаза Марио, пытаясь через них понять мировоззрение ребенка. Он представляет, как расфокусированный взгляд произвольно улавливает контуры мелких предметов; какую определяющую роль в таком возрасте играют чувства осязания, обоняния и слуха. Чуть позже попытка соприкоснуться с младенческим мироощущением переходит в передразнивание, а апогеем паясничания становится ношение детских памперсов. Вообще, на резких переходах с высокого на низкое строится весь роман. Записи Леонардо иногда балансируют на грани латентной копромании и философствований о мироздании: мол, и хлеб, которым он недавно наслаждался, превратится в «удобрение», притом что организм «удерживает [его] лучшие в мире ингредиенты», а сам Лео несет за них ответственность. Таким образом, и невинный Марио – «лучшая часть», замыкающая сомнительную цепочку.

В начале романа Тициано Скарпа оговаривается: «Я вычитал в газетах, что подобные случаи происходят сплошь и рядом. Однако этот роман - плод моей фантазии. Имена героев не имеют отношения к реальным лицам». Несмотря на это, не отпускает ощущение, что сам автор был «расщеплен», и каждый из образовавшихся кусочков стал персонажем «Фундаментальных вещей». Бездетный Тициано - преходящий лучший друг и единственный, кому доверяет тайну о дневнике главный герой. «Мне кажется, я воздвигаю памятник моему антиподу, моей изнанке», - говорит Лео фактически и о друге, и о внутреннем «я». Марио, в детстве бывший, видимо, не таким счастливым, без осуждений и обвинений проникается дневником отца в его же мечтах. «Именно потому, что я говорю тебе правду, я должен что-нибудь придумать», - это слова, де-юре обращенные к Марио, де-факто – к читателю. И сам Леонардо, в отрыве от друга и своего ребенка, скорее, пытается вспомнить себя, а не понять других (как живет Тициано без детей? как видит Марио несовершенными, несформировавшимися глазами?). На этом фоне странна относительная индифферентность Леонардо по отношению к женщине: он воспринимает ее как сосуд, выносивший младенца, а не монополиста на безусловную любовь к ребенку.

Когда ответов на заданные вопросы уже не хватает, Леонардо начинает паниковать. «Покажи ему /сыну/ хороший пример, больше ничего не нужно», - говорит Тициано, после чего кажется не таким уж и глупым после дельного совета, а впоследствии – и вовсе спасителем молодого отца.

Из-под пера Тициано Скарпы часто выходят будто ранее не сформулированные крылатые выражения об иронии («Она исключает любую возможность вести разговор»), об усыновлении («Родители, поистине любящие человечество, это приемные родители»), нередки метафоры, основанные на физиологических метаморфозах («Придет время, и ты будешь сосать молоко твоего отца»).

Нет ничего заумного и непонятного в желании Леонардо развеять некоторые внутренние сомнения и справиться с комплексами отцовства своеобразным дневником наставника. Поразительно и необъяснимо другое: каким образом человек может заподозрить неладное без явных на то причин, чрезвычайно опекая того, кто, по сути, ему не принадлежит. Почему вдруг Леонардо решил, что в семейном взаимопонимании должны возникнуть проблемы? И нужно ли, чтобы чернила, потраченные на печать дневника, полностью заменили Марио материнское молоко? Вопросы, которыми Лео задавался в начале романа (станет ли он хорошим отцом и будут ли они с сыном достаточно откровенны), к концу книги приобретают вполне осязаемую почву причинности. Возможно, создавая этот дневник, подсознательно Леонардо уже был готов к трагедии, но не хотел задавать себе простые вопросы – и начал со сложных: «Что лучше, правда или притворство? Что требует больше смелости?» И сам же чуть позже отвечает: «Я предпочитаю правде притворство».

«Фундаментальные вещи», которыми Скарпа-персонаж кормил новорожденного, а Скарпа-писатель – читателя, как ни обидно, все-таки останутся неоцененными. Кто знает, дойдет ли до Марио исповедальный дневник, а до нас – суть написанного. Но главный плюс книги – тема – хоть немного, но насытил очередной массовый роман неординарностью: итальянский писатель соединил сентиментальность с цинизм и изобразил Лео настоящим мужчиной, несмотря на его чувственно-женское восприятие мира.