среда, 16 марта 2011 г.

Дитя социализма

По повести Платонова "Котлован"


«Я мог бы выдумать что-нибудь вроде счастья, а от душевного смысла улучшилась бы производительность»

Есть два вида писателей: песок и галька. Читать Платонова, все равно что идти босиком по гальке – неприятно и все время спотыкаешься, поэтому приходится делать это осторожно, внимательно глядя под ноги. Равнодушным, как вы понимаете, при таком чтении остаться невозможно – не тот это писатель, которого можно проглотить на одном дыхании, а закрыв книгу, понять, что уже ничего не помнишь. Бродский назвал язык Платонова «языком эпохи». Если это - язык эпохи, то в такую эпоху мне не хотелось бы жить.

Копать. Копать. Копать. Чем глубже котлован, тем выше будет дом, в котором поселятся новые поколения. Поэтому рабочие должны копать. Но каждый взмах лопатой закапывает их собственные жизни все глубже в грунт. Каждый взмах отнимает у них частичку силы, частичку здоровья, частичку жизни, которая и так не принадлежит им. Но кто будет жить в этом доме, если все фанатично увлечены строительством? Кто воспитает новое поколение?

Герои повести Платонова судорожно ищут истину, или вернее было бы сказать, ищут хоть какое-то оправдание тому, чем заставляет их заниматься, отдавая всего себя, машина социализма. Они ищут действительный смысл жизни за мифическим, внушенным машиной смыслом, который называется «будущее». Все говорят об этом светлом будущем, верят в него, но никто не может представить себе его и в глубине души все понимают, что никакого будущего нет. А убедиться в этом им помогает Настенька. Настенька – это то самое будущее, ради которого живут все эти рабочие. Дитя, которому из знаний дали только то, что дядя Сталин лишь чуточку хуже дяди Ленина и намного лучше дяди Троцкого, и что всех буржуев надо давить, как клопов. Они отдают ей свой последний кусок хлеба так же, как отдают котловану свои последние силы. Но девочке все равно суждено погибнуть на их мозолистых руках…
Питер Брейгель "Вавилонская башня"
Картина изображена на обложке одного из изданий "Котлована"

В чем же ошибка? Почему идеальное общество обречено на крах? Быть может, потому что в этом государстве не предусмотрены такие понятия, как «счастье», «любовь», «семья». Семья – ячейка общества, счастье – всеобщее благо, проистекающее из высокой производительности труда, любовь - …? А вдруг идеальное общество (нет, об этом нельзя даже подумать!) не столь уж идеально, раз не способно учесть, что человеку не достаточно всеобщей высокой производительности труда для счастья?

И еще один важный, по-моему, вопрос: а можно ли вообще назвать этих рабочих людьми? Нет, не просто людьми как представителями класса животного мира, а настоящими Людьми, наделенными уникальным даром мышления.

«Здесь Чиклин сразу начал думать, потому что его жизни некуда было деваться, раз исход ее в землю прекратился; он прислонился влажной спиной к отвесу выемки, глянул вдаль и вообразил воспоминания – больше он ничего думать не мог»

Все герои повести лишены способности мыслить – им просто запретили делать это. В них, как в кроликов из рекламы Duracell, вставили батарейки и дали толчок – теперь они будут бежать прямо, не задумываясь, куда они бегут и что впереди, пока батарейки не сядут. А теряя право самостоятельно думать и делать выбор, человек перестает быть человеком и становится «заводным апельсином», как у Бёрджесса. Начинается книга с того, что Вощева увольняют с производства с интересной формулировкой: «вследствие роста слабосильности в нем и задумчивости среди общего темпа труда». Да и не о чем рабочим больше думать, кроме как о своем труде, но голова-то осталась, и она не дает им покоя. Вот если б можно было вырезать из мозга нерв, отвечающий за фантазию и мышление, как в антиутопии Замятина, тогда герои смогли бы обрести спокойствие и счастье. Но есть ли какая-либо ценность у такого счастья?

Удивительнее же всего то, что Платонов, так красочно изображающий бессмысленность труда рабочих, отсутствие у них способности свободно мыслить, жестокость, с которой активисты партии расправляются с кулаками, продолжает искренне любить социализм всем сердцем. «Котлован» мог бы быть великолепным фарсом, фельетоном на советское общество, но сколько ни ройся в грунте платоновских канцеляризмов, не найдешь там ни толики сатиры и издевки, а только неприкрытую грусть и тоску по несбыточной утопии. По сути своей «Котлован» - плач: подобно Ярославне, Платонов оплакивает бравых воинов (рыцарей «кирки и лопаты»), сгинувших в битве, самой бессмысленной в мире битве - не с реальным противником, а с котлованом.

Комментариев нет:

Отправить комментарий